вспомнилось о том, что где-то неподалеку отсюда, имеется охотничья избушка, принадлежащая нашей семье, где я вполне смогу на некоторое время остановиться, запастись пусть не совсем новыми, но необходимыми вещами и продуктами, да и вообще оставлять все это кому-то было бы в корне неправильным. И не надо смеяться над моими словами. Память бывшего владельца этого тела всплывает фрагментами. Многое из того, что он знал, для меня все еще скрыто. И то, что в памяти всплыло воспоминание о том, что неподалеку отсюда имеется охотничья заимка, для меня оказалось очередным откровением. Вот и сейчас, я находился на площадке движущегося вагона, вглядываясь в проплывающий мимо меня лес, в поиске приметы, известной мне исходя из нарисовавшейся в сознании картинки, с причудливым куском скалы, и растущей возле него кривой березы. Даже если последняя окажется по какой-то причине срубленной, имеются еще пара примет, в общем, надеюсь, это место не будет мною пропущено. Так оно и оказалось, к тому же состав слегка замедлился, делая поворот, и я вполне благополучно спрыгнул с подножки. Пройдя по лесу около версты, уже собирался выйти на полянку, как заметил дымок, поднимающийся из печной трубы. В принципе ничего особенного в том не было. Избушка и предназначалась для того, чтобы забредший сюда охотник, или какой другой человек, мог отдохнуть, подкрепиться оставленными в доме продуктами, ну и при необходимости поправить свою одежку. Все это, разумеется, так, вот только соваться в дом, не зная, кто там сейчас находится, могло быль опрометчивым поступком. Там мог оказаться и простой охотник, или, например тот же беглый каторжник. И если с первым можно было вполне разойтись краями, то последствия встречи со вторым были непредсказуемы. К тому же оружия в данный момент у меня не имелось, и нечем было даже защититься. Впрочем, с последним вопрос решился достаточно быстро. Увесистая палка, подобранная неподалеку, вполне могла заменить дубинку. Против огнестрела, конечно, это не пляшет, но как оружие ближнего боя, вполне подходит. Во всяком случае, хочется на это надеяться.
Затаившись на краю поляны, я попытался по оставленным возле домика следам понять, кто именно сейчас там находится. Разваленный штабель дров, какой-то мусор у входа, говорили скорее о том, что тот, кто находился внутри, более похож на какого-то бродягу, или скорее беглого каторжника. Если бы это был охотник, ничего подобного бы я не увидел. Не принято здесь такое поведение. Поэтому обойдя по краю полянки вокруг домика, я осторожно вышел из леса и подкрался к стене избушки. Здесь под самой крышей имелся небольшой продух. Вроде, как и окошко, но совсем небольшое, вылезти из него невозможно, разве что ребенку, но с другой стороны, оно выходит на юг, что обеспечивает в комнатке какое-то освещение днем, и позволяет поступать внутрь свежему воздуху. Зимой или в отсутствие постояльцев, оно просто затыкается специально вырезанным бревнышком, а щели забиваются мхом или ветошью. Сейчас, оно было открыто, и это позволило мне услышать, что происходит внутри дома. Кто-то находящийся там, шлепал босыми ногами по половицам, и что-то бурчал вполголоса, разговаривая толи сам с собою, толи с кем-то еще, хотя второго голоса слышно не было. Голос был довольно грубым и хриплым, кроме того, находящийся там мужик, время от времени тяжело кашлял, порой заходясь в нем почти на минуту. Из продуха, доносились не слишком приятные запахи грязного тела, давно не стираных портянок, и какого-то варева. Похоже, находящийся там мужик, что-то готовил на печи, воспользовавшись имеющимися там продуктами. Нужно было решать, как поступить дальше, и в этот момент я вполне разобрал его слова. Судя по ним, в домике он был не один, и это все усложняло. Впрочем, судя по ответу, второй или был ранен, или болен, потому как после того, как первый сказал, что выйдет из комнаты, чтобы облегчиться, второй голос, с трудом произнес:
— Иди уже. — И зашелся в долгом кашле.
Все это время, во мне, как бы боролись два человека. Один во весь голос кричал о том, что это подстава, указывая на беспорядок возле избушки, вьющийся из трубы дымок, и просто плохое предчувствие. Другой, как бы пожимал плечами и не находил во всем этом, ничего особенного. Мол, бывает, зашли двое бродяг, один из которых тяжело болен. А то, что разбросали поленницу и наследили, так ведь каторжники, да и живут по своим понятиям. С одной стороны, я прожил достаточно долгую жизнь и приобрел кое-какой опыт, но с другой стороны мое второе «я», тоже имело опыт таежника, и вполне возможно в данный момент это было важнее. И я решил довериться именно ему. И поэтому, как только я услышал скрип прикрытой двери, означающий, что один из мужиков покинул избушку, я тут же вытянувшись во весь рост, попытался заглянуть в комнатку, чтобы посмотреть, что там происходит, и оценить обстановку.
Дальнейшие события развились столь резко, что я просто не успел, что-либо предпринять.
Стоило мне заглянуть в проем, как я уткнулся в наведенные на меня стволы охотничьего ружья, при этом, я лишь успел заметить взведенные курки, как сзади раздался какой-то звук, и меня тотчас схватили за руки и повалили на землю. И как бы я не дергался, ничего из этого не вышло.
Уже через минуту, я увидел, как из избушки выходит один из командиров того отряда, что пленил меня с неделю назад, а чуть в стороне заметил лицо двоюродного брата отца промелькнувшее за небольшой пристройкой, куда обычно привязывали лошадь. Все, сразу же встало на место. Стало понятно, кто именно навел отряд на наше родовое гнездо, и кто показал расположение охотничьей заимки в лесу. Единственное, что никак не укладывалось в сознании, так это причина, из-за чего он, оказался так зол на мою семью, что решился на подобный поступок.
Зато я выслушал много лестного в отношении себя самого, правда, уже от одного из командиров отряда. По его словам, он ничуточки не сомневался в том, что я обязательно наведаюсь именно сюда. И его слова якобы подтверждала находка в виде мешочка с золотым песком, который сейчас стоял на столе. Где именно он его нашел, я так и не понял. Насколько я знал, отец хоть и занимался иногда золотодобычей, но это было достаточно редко, и о месте, где он хранил добытый песок, я не знал. Впрочем, мои знания не были никому интересны. Меня просто связали, бросили поперек седла и вскоре я вновь оказался в местном зале суда, где мне, на этот раз выписали пять лет лишения свободы с пребыванием в одном из исправительно-трудовых лагерей.
Еще